Нашим постоянным читателям хорошо известно, что на протяжении XIX столетия Восточная Европа являлась одним из важнейших центров развития еврейской культуры. Многие классики еврейской литературы были выходцами из западных и южных губерний Российской империи. Более того, свои тексты они зачастую создавали на нескольких языках: иврите, идише, русском. Довольно быстро еврейские литераторы обращают на себя внимание своих русскоязычных собратьев по перу. Некоторые из них ведут переписку с русскими классиками (А. У. Ковнер), некоторые сами воспринимаются как классики (причём в рамках как русской, так и еврейской традиций. К примеру, Г. Богров), однако, в целом, на протяжении всего XIX столетия в русском обществе сохраняется довольно скептическое отношение к еврейской культуре. В XX веке, после многочисленных исторических катаклизмов, войн и потрясений, происходит переосмысление образа «Другого», в том числе – и еврея. Постепенно разрушается традиционный местечковый уклад, что влечет за собой демифологизацию этого персонажа. Он больше не герой быличек, бывальщин и армейских анекдотов, о котором все слышали, но никто не видел, он теперь полноценный участник общественной и культурной жизни. Это уже не смешной чумазый человечек с забавными повадками и несуразным акцентом (см., к примеру, произведения Н.В. Гоголя, И. С. Тургенева, Н. С. Лескова и др.), живущий в грязном местечке, это полноценный сосед, одетый по европейской моде, прекрасно владеющий русским языком и светскими науками, граница между «своим» и «чужим» постепенно размывается.