– Иосиф! В местах, как говорится, не столь отдаленных вы побывали трижды. По каким статьям получали вы три своих срока — или, как говорилось в ГулагеГУЛАГе, «срока́»?

– Я впоследствии подсчитал, что в общей сложности побывал в одиннадцати пересыльных тюрьмах. Свердловск, Омск, Новосибирск, Красноярск, Иркутск, Хабаровск, Магадан, «крытки» на Колымском тракте… Свои «срока» я получал по разным статьям. В 1972-м - два года ссылки на Колыме по «модному» в то время обвинению в тунеядстве - «уклонении от общественно-полезного труда и проживании на нетрудовые доходы». В 1978-м получил еще три года ссылки, все на ту же Колыму.

– Так за что же вас сослали вторично?

– За другую «модную» статью – нарушение паспортного режима. Дело в том, что меня после первой ссылки отправили на за 101-й километр от Москвы, и я не имел права приезжать к своей семье, близким. И я являлся туда нелегально, за что и поплатился — получил три года ссылки. Вернувшись, сразу подал заявление на выезд в Израиль — и получил отказ. И меня тут же уволили с работы... Так я пополнил ряды отказников.

– В связи с чем вам отказали?

– Ну, предлогом стало то, что я по профессии математик, работал в номерном НИИ. Но, конечно, дело было не в этом. Я стал вести активную просветительскую деятельность. Организовывал в Москве и Ленинграде на частных квартирах кружки по изучению еврейской культуры. Преподавал иврит, играл в спектаклях подпольного еврейского театра в Ленинграде, организованного при моем участии. То есть, с точки зрения КГБ, был завзятым антисоветчиком...

Попав в ряды «рефьюзников», я очутился в особом микромире. Там, на кухнях, в подвалах, котельных (где единственно могли работать интеллигенты-«рефьюзники»), изучали иврит, еврейскую традицию, историю еврейского народа и Государства Израиль. Тогда я стал одним из создателей подпольной Еврейской библиотеки, впоследствии преобразованной в МЕКПО (Московское еврейское культурно-просветительское общество), первых в России Еврейского музея и Центра по исследованию Холокоста.
Я был активным сторонником идеи проведения в Москве Международного симпозиума «Еврейская культура в СССР: состояние и перспективы». На симпозиум был приглашен и академик Сахаров. Правда, власти симпозиум сорвали — что ж, этого следовало ожидать.

– Фильм о вас сопровождает блатная песня «Владимирский централ»...

– Это не случайно. 6 ноября 1982 года я был арестован в Ленинграде — в третий раз. Мне было предъявлено «хранение и распространение клеветнических материалов с целью подрыва Советского строя». Суд надо мной состоялся именно там, во Владимире, в легендарном Владимирском централе — исконной тюрьме для особо опасных преступников, каковыми советская власть считала «узников совести». Владимирский централ - тюрьму № 2 УФСИН Владимирской области — прошел и Щаранский. Он также появляется в фильме Якова Назарова. Следствие длилось 11 месяцев. Суд состоялся во Владимире, 14 октября 1984 года. На первый взгляд, все было как положено: судья, прокурор, даже съемочная группа — суд-то был показательным! Зато защиты не было — ни один адвокат не соглашался вести это дело. Так что на суде я защищал себя сам.

– На сколько лет вас осудили в тот раз и по каким статьям?

– По статье 70 УК СССР - «за подрывную деятельность» - на семь лет лагерей строгого режима плюс пять «по рогам». То бишь ссылки.

– Таким образом, вы – последний политзаключенный всея СССР. В фильме про вас, в числе прочего, имеются кадры из другого фильма – «Заговор против Страны Советов», где, наряду с Сахаровым, Боннэр, Солженицыным, Щаранским показывают вас.

– Я хорошо помню этот любопытный лагерный эпизод. В зоне нас, зеков, в «воспитательных целях» согнали на просмотр этого фильма, который снимали для Центрального телевидения. И когда в числе «врагов» на экране неожиданно появился я, начальство -таки обомлело! Мне «повезло»: вместо 12 лет по последнему приговору я отбыл всего 4,5 года. Реакция мирового сообщества, движение за мое освобождение, опять-таки гласность и горбачевская перестройка открыли ворота тюрьмы. По личному указу Горбачева, я оттуда вышел 21 февраля 1987 года.

– После освобождения, когда вы вернулись в Москву, вас чествовали как героя... (Фильм и начинается этой встречей. На Казанском вокзале Иосиф Бегун выходит из вагона в синей зэковской телогрейке. Встречающие поднимают его, с пением несут по перрону на руках…) Давайте вернемся ненадолго назад. Майским утром 1972 года вам дали десять суток превентивного ареста в связи с приездом в Москву президента США Ричарда Никсона. Это называлось «чистка столицы от неугодных элементов». А весной 1988 года в Белом доме состоялась ваша личная встреча с другим американским президентом - Рональдом Рейганом.

— После моего освобождения из лагеря прошло около года. Получив долгожданное разрешение, я выехал в Израиль. Через два месяца после моего приезда мне пришло приглашение из-за океана от президента Рейгана. Тогда в Америке проходила Конференция в защиту религиозных меньшинств в Советском Союзе. Я был в числе участников. После окончания конференции в Белом доме в нашу честь состоялся прием. Президент Рейган подходил к каждому, здоровался за руку. Наконец, он подошел ко мне — и неожиданно вынул из кармана и протянул мне металлический браслет. На браслете была надпись по-английски: «Иосиф Бегун, узник Сиона». Этот браслет передал президенту один из представителей американского еврейства с просьбой вручить мне, когда я приеду в Штаты. Рейган больше года держал браслет у себя на столе. Этот браслет и по сей день у меня. Я с ним не расстаюсь.

– Абсолютно хрестоматийная история. Вы — доктор математических наук. Повлияло ли ваше математическое образование на на ваш образ жизни?

– Нет, моя жизнь протекает по новому руслу. После 20-летнего отказническо-гулаговского перерыва я выбыл из профессии. Да и лет мне было немало, когда я приехал в Израиль, - уже под 60. Конечно, я бы мог получить какую-то синекурку за зарплату — но это было не для меня. Не побоюсь громких слов — у меня было и есть глубокое понимание своей миссии, назначения — просветительство евреев. Всю свою жизнь я по мере сил стараюсь способствовать развитию еврейской духовной жизни. В своих книгах я рассказываю евреям об их истории и о светочах еврейской философской мысли — о Маймониде, Раши... И так было, есть и будет, будь то СССР, Израиль, сегодняшняя Россия.

– Как обозначить то, чем вы сейчас занимаетесь в Израиле?

– Остаюсь еврейским культуртрегером. Продолжаю издавать книги. По издательским делам часто бываю в России. Сейчас работаю над книгой об истории еврейской мысли, от Танаха до наших дней. Это очень важно, поскольку иногда считают, что иудаизм — это только религия.
В новых условиях я стал издавать журнал. Он трижды менял название. Сначала назывался "Авив", то есть "Весна". Потом получил название "Ерушалаим", а затем, когда произошла американская трагедия 11 сентября 2001 года, мы назвали журнал "Новый век". К сожалению, он больше не выходит — ничего не поделаешь, на дворе действительно новый век, век Интернета, бумажным изданиям с виртуальными конкурировать сложно. И цель моего теперешнего приезда во Францию - не только показ фильма обо мне, но и встречи с представителями многих еврейских организаций, в частности, с представителями Совета представителей еврейских организаций Франции (CRIF). Я пытаюсь донести до этих западных организаций голос еврейских активистов, подчеркнуть важность единства евреев.

– Вы — издатель, преподаватель, просветитель. Много ли сил забирает это деятельность? Не жалеете о выбранном пути? Счастливы ли вы?

– Ни на одну секунду не жалею, что избрал этот путь. Пусть я не разбогател, а путь мой нелегок и сегодня, издательская и культурная деятельность постоянного дохода не приносят. Но это - моя миссия. Да, я счастлив.

– Сартр в свое время выдвинул теорию, согласно которой ассимилированный еврей является таковым лишь в глазах постороннего. Как вы относитесь к ненасильственной ассимиляции евреев в России и во всем мире?

— Тоталитарный режим обрекал нас, советских евреев, на насильственную ассимиляцию, что было равносильно национальной смерти. Моим жизненным предназначением стало противостояние этому режиму. Что касается позиции господина Сартра — я с ней в корне не согласен. Еврей — тот, кто чувствует себя евреем до мозга костей. Тот, кто в первую очередь именно еврей — для себя, а не для посторонних. К тому же, стоит вспомнить о ситуации в Германии 30-х. Ведь и там евреи чувствовали себя просто европейцами, они в начале крайне удивлялись, когда между ними и «арийцами» легла полоса отчуждения — кровавая полоса.

– В двух словах: ваше кредо?

– «Бог помогает тем, кто помогает себе сам».


Материал взят с сайта booknik.ru.